Убийство ребёнка в приёмной семье: какие уроки извлечены?

Четырехлетнюю Веронику (имена и фамилии всех фигурантов изменены) хоронили дважды. Хотя первый случай похоронами называть все же неправильно – тельце зарыли. Его прятали по-воровски в лесу, далеко от дома, ранним утром. Вместо гробика – коробка, но ребенка, чтобы отправить в последний путь, переодели в чистенькое, повязали косыночку на голову и даже не забыли надеть нательный крестик. Какой цинизм!

Концы в воду, вернее, в землю злоумышленники прятали не зря. На тельце девочки обнаружат потом 70 травматических воздействий, нанесенных в течение нескольких последних дней ее короткой жизни, закрытую черепно-мозговую травму. Веронику забили до смерти.

- Это очень эмоциональное дело, - стараясь быть сдержанным, скажет руководитель Людиновского межрайонного следственного отдела СКР Дмитрий Ахрамеев.

- Страшное, - вставляю я, не в силах подобрать более точное слово.

- Страшно было бы, если бы мы его не раскрыли.

«Выдающееся» по своей жестокости преступление было раскрыто за один день.

25 сентября прошлого года супруги Цымурины заявили в правоохранительные органы о пропаже своей приемной дочери Вероники: ушла, мол, утром в неизвестном направлении. Моментально к проверке сообщения подключились следователи СКР.

На место выехал руководитель МСО Дмитрий Ахрамеев. Немало повидавший за свою двадцатилетнюю практику, он сразу же отметил для себя показушность истерики матери с суетливым приемом таблеток. Не поверил и ее версии о том, что в восемь утра девочку забрала бабушка. Ну не могли обе пройти по улице, никем не замеченные. Цымурина явно лукавила. А потом, когда в машине заявителей обнаружили лопату с присохшей глиной, сомнений не осталось – совершено преступление.

- Было понятно, что ребенка уже нет в живых, - вспоминает Дмитрий Валерьевич. – Оставалось делом техники : кто первым признается.

По словам следователя, «слабым звеном» в этой ситуации оказался глава семьи Евгений Цымурин. Пока с его женой разговаривали в следственном отделе, мужчина отвечал на вопросы Д.Ахрамеева по месту жительства. Профессионалу хватило пяти минут, чтобы его «расколоть». Вот что значит правильно выстроить беседу.

Е.Цымурин начал было излагать свою легенду про «ушла и пропала», Дмитрий Валерьевич прервал вопросом, как говорится, в лоб:

- Где закопали ребенка?

Нервы у Цымурина сдали, он рассказал, и что случилось с девочкой, и где ее спрятали. Это было определенной удачей: без его признания вряд ли бы удалось найти могилу и раскрыть, по крайней мере столь оперативно, чудовищное преступление.

Судьба обделила Вероничку простым детским счастьем быть любимой и в меру балованной.

Отца она не знала вовсе, а в два с половиной года потеряла мать – она умерла в третьих родах. Детей забрали к себе родственники – супруги Цымурины. Евгений был двоюродным дядей, но инициатива исходила от его жены Нины. И вовсе не от большой любви к сиротам – по расчету, как показали дальнейшие события. Государство платит немалые деньги за воспитание приемных детей. Это и соблазнило Цымурину, помешало реально оценить свои возможности. А в районном отделе образования не стали особо задумываться, можно ли в эту семью отдать троих детей. У претендующей на опекунство женщины было своих двое – 9-летний мальчик, отец которого не установлен, и второго она только-только родила. Главное – были соблюдены формальные признаки: трехкомнатная квартира с хорошим ремонтом, семья с виду благополучная, с достатком.

Цымурина умела производить положительное впечатление, когда того требовал момент. Но это был фасад, а что за ним? В общем, минимум бумаг - и детей передали на полгода под предварительную опеку Н.Цымуриной. Еще через полтора месяца после обязательных оргпроцедур установили постоянную опеку. Важную директиву выполнили: как можно меньше детей без попечения родителей. Показатели же никто не отменял, галочку поставили.

Первое время семью посещал специалист отдела образования, которая запомнила белокурую Веронику веселой, активной, в меру упитанной.

Малышка была самым обычным ребенком. Рано пошла в детский сад – сначала в ясельную группу, потом перевели в младшую. По свидетельству воспитательницы, развитие девочки соответствовало ее возрасту. Сбитенькая, коммуникабельная, в три годика самостоятельно ела и ходила на горшок, адекватно реагировала на режим дня – без каприз и истерик.

Вот только в детский сад ребенок ходил все реже и реже, а потом и вовсе его перестали туда водить. Воспитатель интересовалась: почему девочка не посещает детский сад? Цымурина без объяснения причин отвечала: пока побудет дома.

А причины были и весьма серьезные – синяки, которые надо было скрыть от посторонних глаз. Не всегда это, однако, получалось.

В сентябре 2015 года внучка и ее родная бабушка Валентина Тимакова отправились в гости к не просто знакомой, а к лучшей подруге умершей мамы Вероники: в семье приятелей отмечали день рождения сына. Все присутствовавшие заметили на лбу и щеке девочки огромные, уже «отцветающие» синяки.

- Тебя что – бьют? – спросили Веронику.

- Да, - ответила та, но кто – не сказала.

Маленькая гостья за столом жадно накинулась на еду, хватая все подряд, будто ее давно не кормили. От переедания ее стошнило. Когда ребенка стали переодевать, увидели синяки и на руках, и на ногах. Бабушке предложили написать заявление. Но она отказалась, опасаясь, что тогда с внучкой ей не дадут видеться.

Позже В.Тимакова, встретив своего племянника Евгения Цымурина, все же спросила, откуда у Веронички синяк на голове. Тот объяснил: жена ударила ложкой по лбу за то, что она плохо кушала.

Излишнее любопытство для бабушки даром не прошло. Цымурина попросила психолога дать заключение, в котором было бы отражено, что встречи с бабушкой плохо влияют на эмоциональное состояние девочки.

После трех занятий специалисту открылась такая картина. Цымурина называла Веронику доченькой, та ее – никак. Девочка была зажата, в контакт с приемной матерью не вступала, была пассивна, не подходила ни к игрушкам, ни к краскам, какие–либо эмоции у нее отсутствовали. Психолог не смогла понять, что и кто влияет на такое состояние: бабушка, смерть матери, какой-то другой фактор?

Меж тем ребенку был предложен тест Люшера (он заключался в выборе цветных квадратиков), и беспристрастный компьютер выдал результат: «Вы остро переживаете враждебность окружения. Вы чувствуете на себе невыносимое давление среды и то, что какая-то сила движет вами против вашей воли. Вы считаете происходящее несправедливым и жестоким, так как поставлены в унизительное зависимое положение и отягощены неразумным требованием. Вы негодуете, но чувствуете себя бессильным как-либо повлиять на ситуацию и действительно противостоять ей, защитив самого себя…»

Испытуемой на тот момент было три с половиной года! А что психолог? Его выводы легли в папочку, а папочка – на полку. Востребованной она окажется только в ходе следствия. Цымурина с приемной дочкой на четвертое занятие уже не пришла, сообщив: все у нее хорошо, с бабушкой девочка не встречается. Специалиста, похоже, такой поворот вполне устроил, ведь женщина сама пришла к психологу и сама прервала контакт за ненадобностью его продолжения (?!).

Как выяснится в ходе прокурорской проверки уже после трагедии, никто из органов опеки и попечительства, не считая первых визитов, в приемную семью больше не наведывался, пристроили и забыли. Отчеты о посещении составляли, не выходя из кабинета. Чем обернулись бесконтрольность со стороны одних, нерешительность и бездействие других, известно из материалов уголовного дела.

Вот, к примеру, что рассказал следователю старший брат Вероники Егор (12 лет разница в возрасте).

В начале сентября 2015 года семья обедала. Вероника (ей было на тот момент 3,5 года) неправильно взяла ложку. Это не понравилось Цымуриной, и она ударила ее ложкой по лбу. Огромная шишка выросла мгновенно, превратившись потом в синячище. Девочка заплакала, ее заставили доесть и поставили в угол, где она простояла до девяти вечера, то есть часов семь. Больше в этот день ее не кормили, голодной отправили спать.

Вот другой эпизод. Когда Егор пришел домой из школы, Цымурина спросила его: «Хочешь посмотреть на чудовище?» Речь шла о сестренке, она стояла в углу на коленях с отекшим, ничего не видящим темно-синюшным глазом, на лбу - огромная шишка. Цымурина не скрывала, что швырнула в ребенка фрагмент металлической трубки и попала в лицо.

Как-то брат увидел Веронику опять же на коленях в углу и рядом пакет с картофельными очистками. Приемная мать объяснила: наказанная стащила пакет с очистками и стала их есть. В углу ей было велено доедать эти отходы. Там девочка в очередной раз простояла до девяти вечера без еды и воды.

Веронике доставалось по любому поводу: за то, что не убрала игрушки, показала язык, своровала еду, за то, что наделала в штаны. Помните, в детском саду она не писалась, не какалась? Может, теперь она таким образом выражала свой протест, а может, на эмоциональном фоне происходили физиологические сбои?

Приемная мать ее люто ненавидела за характер – несмышлёный ребенок смел его проявлять! Взрослая женщина ни от кого не терпела даже слова себе поперек, а тут не могла полностью подчинить себе и морально сломать маленькую девочку.

Надо отметить, что Цымурина, забеременев, приходила в орган опеки: мол, заберите Веронику, я не справляюсь. Как говорит бабушка, и она сигналила: девочку в семье бьют. Никакой реакции, однако, не последовало, а у женщины, готовящейся в очередной раз стать матерью, агрессия уже просто зашкаливала. Последнюю неделю жизни Веронику приемная мать избивала не только руками, куда придется и чаще по голове, но теперь и шваброй.

23 сентября в ходе очередной жестокой экзекуции ребенок вдруг замолчал. Поняв, что переусердствовала, Цымурина отнесла девочку в ванну, пыталась привести ее в чувства водой и пощечинами. Но детское тельце обмякло. Его, завернув в полотенце, перенесли на диван. Ночью Вероничка отмучилась.

Вот теперь-то Цымурина задумалась о последствиях – в тюрьму ей не хотелось. Она предложила мужу скороспелый план – приемную дочь закопать в лесу и заявить в полицию о ее исчезновении. Что и было сделано.

Развязка близка. Уголовное дело в суде. 28-летней Нине Цымуриной предъявлено обвинение по трем статьям Уголовного кодекса – в истязании; неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетней, сопряженное с жестоким обращением; в убийстве малолетней, совершенном с особой жестокостью.

В жизни Цымуриных большие перемены – из семьи забрали не только приемных детей. Самого маленького отдали родственнику, проживающему в другом регионе, об этом он просил еще в 2014 году. Старший воспитывается в другой приемной семье.

Цымурины лишены родительских прав в отношении родных детей. Родившийся ребенок в ходе следствия пока с обвиняемой в СИЗО, но также поставлен вопрос о лишении родительских прав.

Не все виновные в данной трагедии еще названы. Это будет чуть позже. Пока так или иначе те, кто недосмотрел, не проконтролировал, смалодушничал, ищут себе оправдания.

- По представлению Людиновской прокуратуры возбуждено уголовное дело по факту халатных действий должностных лиц отдела образования муниципального района, поскольку ими не осуществлялся должный контроль за условиями жизни девочки, – комментирует прокурор отдела областной прокуратуры Сергей Цуцкий. - В настоящее время по части 1 статьи 293 УК РФ ведется расследование. Как только оно завершится, будет дана судом оценка их действий. Виновные понесут наказание. Людиновский случай все же исключительный по своей жестокости для нашего региона, когда над ребенком на протяжении длительного времени планомерно издевались, нанося побои и увечья, унижали, лишали пищи, малышка была истощена. Это все вкупе по большому счету и явилось причиной гибели малолетней девочки.

На самом деле, согласитесь, круг виновных гораздо шире: многие (соседи, родственники, знакомые, сотрудники различных учреждений) замечали неладное, недопустимое в отношениях матери и ребенка и оставались сторонними наблюдателями. Спокойно ли вам спится ночами? Им судья – совесть.

Какой урок будет извлечен из людиновской трагедии? Время покажет. Как заметил Дмитрий Ахрамеев, Вероника - не первая жертва преступлений в приемных семьях, но хотелось бы, чтобы была последней.

Людмила СТАЦЕНКО, газета «Весть»